Просто на днях, сделал для себя настоящее открытие. В книге Фадеева «Молодая гвардия» есть эпизод, который происходит на фоне нашего села Нижнебараниковки. Прочитав текст этого понять нельзя. Но дело было действительно у нас. Перед самой оккупацией нашего района немцами в 1942 году в один из наших колхозов, предполагаю что в «Степь Украины», была направлена группа школьников на летние полевые работы. Их определили под начало бригадира этого колхоза Задорожнего Ерофея Степановича. Об этом он рассказывал, когда его приглашали в нашу школу на встречу с учениками. Об этом факте мне и рассказала непосредственный участник такой встречи Вера Андреевна. Так, что в этой книге хоть и нет четкого упоминания нас, как например села Бараниковки и реки Камышной (в 50-х главах), но мы там есть. К этой книге можно относиться неоднозначно – это была политическая конъюнктура того времени. Книга пропаганда. Таких книг всегда хватало и тогда, и сейчас. Но все же, из-за того, что Нижнебараниковка – рядовое, тихое село, каждое упоминание о нем в литературе мы должны, хотя бы просто, знать.
Приведу отрывки 12 главы, где идет упоминание нашего эпизода.
Глава двенадцатая
Немцы взяли Ворошиловград 17 июля, в 2 часа дня, после ожесточённого боя на опытном сельскохозяйственном поле, где одной из армий Южного фронта был выставлен заслон, павший в этом бою с превосходящими силами противника. Оставшиеся в живых отступали с боями по линии железной дороги почти до станции Верхнедуванной, пока последний солдат не лёг в донецкую землю.
К этому времени все, кто мог и хотел уйти из Краснодона и ближайших районов, ушли или выехали на восток. Но в дальнем Беловодском районе, по незнанию обстоятельств дела и отсутствию транспорта, застряла большая группа учащихся восьмого и девятого классов Краснодонской школы имени Горького, находившаяся в районе на полевых работах.
Вывезти эту группу учащихся отдел народного образования поручил учительнице этой же школы, преподавательнице русской литературы, Марии Андреевне Борц, уроженке Донбасса, хорошо знавшей местные условия, женщине энергичной и лично заинтересованной в успехе дела: среди учащихся находилась её дочь Валя.
Для того чтобы вывезти эту группу учащихся, нужен был всего один грузовик, но Мария Андреевна получила поручение, когда уже никакого транспорта нельзя было достать. Она добиралась до совхоза со всякими оказиями и потратила на это больше суток. Измученная тяжёлой дорогой и душевной болью за судьбу дочери‑комсомолки и всех учащихся, она разрыдалась от душившего её волнения и чувства благодарности, когда директор совхоза, с невероятным напряжением всего транспорта эвакуировавший имущество совхоза, охрипший от ругани, не спавший и не брившийся уже несколько суток, беспрекословно отдал Марии Андреевне последний грузовик.
Несмотря на то что тяжесть положения на фронте была хорошо известна в Беловодском районе, до приезда Марии Андреевны учащиеся, со свойственной юности беспечностью и доверием к тому, что взрослые вовремя распорядятся ими, находились в том возбуждённо‑весёлом настроении, которое всегда создаётся, когда собирается много молодых людей в условиях вольной, чудесной природы, с естественно завязывающимися между молодыми людьми дружескими романтическими отношениями.
Мария Андреевна не стала раньше времени расстраивать ребят и скрыла от них действительное положение дел. Но по её нервной озабоченности и спешке, с какой их собирали к выезду домой, ребята поняли, что случилось что‑то серьёзное и неладное. Настроение сразу упало, у всех появились мысли о доме и – что с ними будет дальше.
Валя Борц, рано сформировавшаяся девушка, с покрытыми золотистым пушком сильно загорелыми руками и ногами, в которых было ещё что‑то детское, с глазами темно‑серыми, в тёмных ресницах, независимыми и холодноватыми по выражению, с светло‑русыми, золотистыми косами и полными яркими губами самолюбивой складки, подружилась за время работы в совхозе с учеником их школы Стёпой Сафоновым, маленьким, белоголовым, курносым, веснушчатым мальчиком с живыми, что называется смышлёными, глазами.
Валя была в девятом классе, а Стёпа в восьмом
…
(часть текста удалена)
…
Они выехали на ночь. Рябое пятно света от приглушённых фар бежало перед машиной по степи. Огромное тёмное небо в звёздах раскинулось над ними, и такой свежестью веяло из степи – пахло сеном, созревающими хлебами, мёдом, полынью; тугой и тёплый воздух бил в лицо, и трудно было поверить, что, может быть, их дома ждут немцы.
Грузовик был полон ребят. Будь это в другое время, они пели бы всю ночь, аукали в степь, смеялись, целовались бы где‑нибудь тайком в закутке. Теперь все ехали съёжившиеся, молчаливые, изредка обмениваясь посторонними репликами вполголоса. Вскоре большинство ребят задремало на своих вещичках, прижавшись друг к другу, мотаясь головами на ухабах.
Валя и Стёпа ехали в машине позади всех – они назначены были дневальными. Стёпа тоже стал задрёмывать, а Валя, сидя на своём рюкзаке, все смотрела перед собой в степь, во тьму. Полные губы её, с этим самолюбивым выражением, теперь, когда никто не видел её, сложились по‑детски грустно и обиженно. Вот и не взяли её в лётную школу. Сколько раз делала она попытку, а ей отказали, дураки. Жизнь не удалась. Что ждёт её теперь? Стёпка – болтун. Конечно, она работала бы в подполье, но как это делается и кто этим ведает? И что будет с отцом, – отец Вали был еврей, – и что будет с их школой? Столько силы в душе, даже полюбить никого не успела, и вот каков итог жизни. Жизнь определённо не удалась. Вале не удастся проявить себя перед людьми, выделиться, стяжать славу, поклонение людей. Самолюбивые слезы закипали в её глазах. Это были все же хорошие слезы, – ей было семнадцать лет, – это были не чёрствые, себялюбивые, а девичьи бескорыстные мечты сильной натуры.
Ей вдруг почудился за спиной странный звук, такой, будто кошка, вспрыгнув, вцепилась в заднюю стенку грузовика.
Она быстро обернулась – и чуть вздрогнула.
Не то мальчик, не то маленького роста паренёк в кепке, худенький, цепкий, ухватившись обеими руками за край грузовика и уже навалившись животом, заносил ногу, чтобы совсем перелезть в кузов, и в то же время быстро оглядывал все, что предстало ему.
Хочет ли он стащить что‑нибудь? Что он, собственно говоря, хочет? Валя инстинктивно сделала движение рукой, чтобы спихнуть его с машины, потом раздумала и, чтобы избежать переполоха, решила было разбудить Стёпу.
Но этот мальчик или паренёк, необыкновенно быстрый и ловкий в движениях, уже был в машине. Он уже сидел рядом с Валей и, приблизив своё лицо со смеющимися глазами к самому её лицу, приложил к губам палец. Паренёк, видно, не знал, с кем он имеет дело. Ещё одно мгновение, и ему было бы очень худо, но в это самое мгновение Валя успела рассмотреть его. Это был паренёк её возраста, в задранной на затылок кепке, с лицом давно не мытым, но полным выражения благородной мальчишеской отваги, со смеющимися, поблёскивающими во тьме глазами. Это мгновение, в течение которого Валя рассмотрела паренька, решило дело в его пользу.
Валя не сделала никакого движения и не подала голоса. Она смотрела на этого паренька с тем независимым холодноватым выражением, какое всегда появлялось на её лице, если она была не одна.
– Что за машина? – шёпотом спросил паренёк, склонившись к её лицу.
Теперь она могла лучше рассмотреть его. У паренька были чуть курчавые – должно быть, жёсткие волосы, сильная, грубоватая складка губ, тонких, немного выдавшихся вперёд – казалось, под губами немного припухло.
– А что? Не ту подали, которую ты ждал? – холодно отвечала Валя тоже шёпотом.
Он улыбнулся.
– Моя в капитальном ремонте, а я так устал, что… – Он махнул рукой с выражением: «Мне, мол, все равно».
– Извините, спальные места все заняты, – сказала Валя.
– Я шесть суток не кимарил, часок потерплю, – сказал он с дружеской откровенностью, не обижаясь на неё.
В то же время он быстро оглядывал все, что попадало в поле его зрения, пытаясь разглядеть в темноте лица.
Кузов машины кидало на ходу, и Валя и этот паренёк вынуждены были иногда хвататься за край грузовика. Рука Вали однажды упала на его руку, но Валя тотчас же убрала свою, а паренёк вскинул голову и внимательно посмотрел на неё.
– Это кто спит? – спросил он, приблизив лицо к мотавшейся из стороны в сторону белой голове Стёпы. – Стёпка Сафонов! – сказал он вдруг не шёпотом, а в полный голос. – Знаю теперь, что за машина. Школа Горького? Едете из Беловодского района?
– Откуда ты знаешь Стёпу Сафонова?
– Мы познакомились у ручья в балке.
Валя подождала развития событий, но паренёк больше ничего не сказал.
– Что вы делали у ручья в балке? – спросила она.
– Лягушек ловили.
– Лягушек?
– Точно.
– Зачем?
– Сначала я думал, что он их ловит, чтобы сомов ловить, а оказалось, он ловил их, чтобы резать! – И паренёк засмеялся с явной издёвкой по отношению к странным занятиям Стёпы Сафонова.
– А потом что? – спросила она.
– Я его уговорил пойти сомов ловить, и мы пошли на ночь, я поймал двух, одного маленького, на фунт, а другого ничего себе, а Стёпка ничего не поймал.
– А потом?
– Я уговорил его искупаться со мной на зорьке, он послушался, вылез весь синий и говорит: «Я, говорит, оклечетел, как общипанный петел, и уши, говорит, у меня полные воды холодной!» – И паренёк фыркнул. – Ну, я его научил, как сразу согреться и вылить воду из ушей.
– А как это?
– А одно ухо зажмёшь и прыгаешь на одной ноге и кричишь: «Катерина, душка, вылей воду с ушка!» Потом другое ухо и опять кричишь.
– Теперь я понимаю, как вы подружились, – сказала Валя, чуть дрогнув бровью.
Но он не понял заключённой в её словах иронии, вдруг стал серьёзным и посмотрел вперёд во тьму.
– Поздненько вы, – сказал он.
– А что?
– Думаю, сегодня ночью или завтра утром в Краснодоне немцы будут.
– И что ж, что немцы? – спросила Валя.
То ли она хотела испытать этого парня, то ли ей хотелось показать, что она не боится немцев, – она сама не знала, зачем она так сказала. Он вскинул на неё светлые глаза с прямым и смелым выражением и, снова опустив их, ничего не ответил ей.
Валя ощутила в душе своей внезапное враждебное чувство к нему. И – странное дело – он почувствовал это и сказал примирительно:
– Тикать‑то некуда!
– А зачем тикать? – сказала она назло ему.
Но он никак не хотел вступать с ней во враждебные отношения и опять сказал примирительно:
– И то верно.
Ему следовало бы просто назвать себя, чтобы удовлетворить её любопытство, и отношения их тотчас же наладились бы. Но он или не догадывался об этом, или не хотел назвать себя. Валя самолюбиво молчала, а он стал задрёмывать, но при каждом толчке машины и при каждом вольном или невольном движении Вали он вскидывал голову.
Во тьме проступили окраинные строения Краснодона. Машина затормозила у первого переезда, не доезжая парка. Никто не охранял переезда, шлагбаумы были подняты, и фонарь не горел. Машина загромыхала по настилу, звякнули рельсы.
Паренёк встрепенулся, что‑то пощупал у пояса под курткой, небрежно надетой на грязную гимнастёрку с оторванными пуговицами, и сказал:
– Отсюда дойду… Спасибо за добрость.
Он привстал, и Вале показалось, что в оттопыренных карманах его куртки и брюк лежат какие‑то тяжёлые предметы.
– Не хотел Стёпку будить, – сказал он, снова приблизив к Вале смеющиеся смелые глаза свои. – А проснётся, скажи, что Сергей Тюленин просит его зайти.
– Я не почтовая контора и не телефонная станция, – сказала Валя.
Искреннее огорчение изобразилось на лице Сергея Тюленина. Он так огорчился, что не нашёлся, что ответить, губы его, казалось, ещё сильнее припухли. И, не сказав ни слова, он соскочил с машины и исчез во тьме.
…
(часть текста удалена)
Что можно заметить, прочитав этот отрывок, что наш колхоз в тексте называют совхозом, также можно заметить действующих здесь троих молодогвардейцев – это Валя Борц (одна из этих троих, кто выжил), Степан Сафонов и Сергей Тюленин (были расстреляны в январе 1943). Из текста понятно, что Валя и Степа работали на полевых работах на наших нижнянских полях.
Хоть и немного не того времени, приведу фотографию(из личного архива, датирую ее кон.50х нач.60х гг.) бригадира, под чьим началом были краснодонские школьники – Задорожнего Ерофея Степановича, или как знали его все односельчане – деда Ярохи.
Не могу не добавить ту информацию, которой со мной поделилась Вера Андреевна (за что ей отдельное спасибо) уже после опубликования моей статьи.
Зі спогадів Шевченка Гаврила Дмитровича... Краснодонців поселили за річкою в діда Омелька Коломійцева хаті ( він на той час жив уже в амурянській). Їжу готувала Дреєва Катерина Дмитрівна. Годували в основному кашею з молоком та супом заправленим вершковим маслом. Овочів, сала, м'яса в колгоспі на той час не було. Хліб і той пекли з муки крупного помолу. Машини, щоб відвезти дітей додому в Краснодон, в колгоспах не було. Тому за клопотанням діда Ярохи Шкловський, районний начальник , наказав зупинити абтомобіль, що віз через Біловодськ з Луганська груз в евакуацію, розгрузити машину і на ній вночі відправити краснодонських дітей додому.
(статья была впервые опубликована 28.02.2013)
Немає коментарів:
Дописати коментар